«Акварельный класс»

В выставочном зале Союза художников открылась выставка «Акварельный класс». Это название носит товарищество художников, существующее уже более десяти лет. Его члены взяли на себя задачу возрождения и пропаганды акварельной живописи. Четверо акварелистов доказали, что класс живописи в Петербурге сохраняется.

Олег Померанцев, чьи работы открывают экспозицию, по образованию архитектор. Его пейзажи строго придерживаются традиций классической школы. Неяркие переливы цветов соответствуют гармонии природы, которую изображает художник. Композиция выстроена так, что у зрителя возникает эффект присутствия. Это я шел по лесу зимним утром и, оглянувшись, увидел, как освещает солнце ветви деревьев. Это я, выбравшись за город в марте, заметил первые проталины у ручья. Я помню такую же дорогу среди холмов и такое же разлапистое дерево над озером. Пейзажи неброски, каждый из нас видел такие же. Но эта кажущаяся простота, извлеченная из глубин памяти, становится дороже многих эффектных воспоминаний. Увидеть таким взглядом то, что тебя окружает, - особый дар.

Муза Петра Семенова, несомненно, Флора. Только если художник находится под ее покровительством, ему под силу перенести на бумагу живое буйство растительного мира. Цветы садовые и полевые, травы, чьи мудреные латинские названия знают только специалисты, - все это изображено тщательно и подробно, не пропущен ни один лист, стебель, лепесток. Даже если букет на картине является только частью натюрморта, он все равно довлеет над всем, на нем сосредоточено внимание и художника, и зрителя. В узоре, в который складываются цветы и ветви, - изобилие жизни, загадочный источник силы. Но при этом холодный петербургский темперамент приглушает все краски картин. Букеты выцвели еще при жизни – пепельный налет времени напоминает о гербарии, если б не было видно, что это живые цветы. Пастельные тона наводят на мысли о девичьих альбомах, куда среди страниц стихов на память о прошедшем лете или прошедшем чувстве вкладывался цветок. И потом, зимой, когда о нем уже забыли, он выскальзывал прямо в руки – живой в своей мертвой сухости. В картинах Петра Семенова большую роль играет карандашный рисунок, который потом уже слегка расцвечивается нежной акварелью.

Владимир Колбасов, как и Олег Померанцев, архитектор. Его образование более заметно - среди работ много городских пейзажей. Город – натюрморт или пейзаж? Бывает и то и другое, но у Владимира Колбасова это скорее портрет, потому что его Петербург одушевлен и обладает яркой индивидуальностью. Вопреки расхожему мнению от серости, преобладающей в цветовой гамме северной столицы, акварели Колбасова ярки. Это яркость детских книжек, где все цвета чисты и светлы, не режут глаз. Пространство Петербурга на этих картинах опровергает законы физики, существуя по собственным законам. Оно изогнуто, как в старом зеркале. Не признает прямых линий – линия не проводится от точки до точки кратчайшим путем, а следует туда, куда ей интересно. И Питер из холодной имперской столицы, из города «униженных и оскорбленных» превращается в веселый, сказочный, абсолютно незнакомый мир. Здесь водосточные трубы живут своей отдельной жизнью, окна домов перемигиваются друг с другом, по крышам гулять намного удобнее, чем по улицам. На Петропавловку можно поглядеть из подворотни с мусорным бачком – шпиль не потеряет позолоты. Эрмитажу снится, что в его залах собран разный увлекательный хлам. Шахта лифта, прилепившаяся снаружи к дому, похожа на стеклянную башню. А канал притворяется чуть ли не венецианским, но, не выдержав, первый же и заходится от смеха. Все изображено как есть: вот грязь и слякоть, вот мусор и теснота, вот дворы-колодцы. Но это любимый мир, и радость осознания этого перевешивает все негативное.

Акварели Сергея Макарова тяготеют к миниатюрности. Будто смотришь на пейзаж через перевернутый бинокль – и все отдаляется, сохраняя четкость деталей. Палитра художника ярче и гуще, чем у всех предыдущих – от почти бесцветных акварелей Семенова и пастельных Померанцева к светло-ярким работам Колбасова. У Макарова же цвета взяты сочные, полновесные. Подробности не довлеют над общим планом. Если вы вглядитесь в работу – увидите все необходимые детали, но на первый взгляд они не видны. Намеренная простота сюжетов отражена в названиях: «Дождь начинается», «Луна встает», «Утро», «Иней», «Колокольчики». Все так и будет, названия вас не обманут – и художнику и не надо вам лукавить, завлекать обманными ходами, потому что с ним его главная сила – виртуозность техники, которая не может не поразить.